Священник Федор Кривонос — главный и самый компетентный в Беларуси специалист по вопросам, касающихся исследований и прославлений святых новомучеников.

Родился в 1962 г. В Минске.

Окончил в 1985 г. исторический факультет Белорусского государственного университета.

В 2001г. — Минскую Духовную Семинарию.

После окончания университета работал в Госархиве БССР

С 1990 г. референт по вопросам истории в Минском епархиальном управлении.

С 1994 г. — в сане священника, клирик Минского кафедрального собора.

Собрал архивный и научный материал к канонизации 23-х новомучеников Минской епархии. В 2002 г. издал книгу «Жития священномучеников Минской епархии (1-я половина ХХ века)».

Во многом благодаря отцу Федору мы и имеем такой прахдник, как День Новомучеников и Исповедников Белорусских. Накануне этого праздника отец Фёдор дал интервью для нашего портала, которое мы и представляем Вашему вниманию.

Портал «Царква»: Отец Федор! Значительную часть своей жизни Вы посвятили сбору материалов, необходимых для канонизации новомучеников земли Беларуской — 23-х новомучеников Минской епархии. Продолжаете ли Вы свои исследование, ведутся ли исследования в других епархиях?

Свящ. Феодор Кривонос: В настоящее время работа по сбору материалов, необходимых для канонизации новомучеников и исповедников, проводится в Минской, Витебской, Новогрудской и Гомельской епархиях. Сегодня нами подготовлены документы, которые могут послужить основанием для прославления Феодосия (Ващинского), епископа Могилёвского, и Александра (Раевского), также занимавшего Могилёвскую кафедру накануне войны; они были расстреляны в 1937 г. Кроме того, готовы документы, касающиеся жизни ныне широко известного игумена Никона (Воробьёва), который в 30-х годах ХХ столетия посещал наш город, служил иеродиаконом, потом иеромонахом в Св.-Николаевской церкви предместья Минска под названием Козырево. Ныне это в черте города в районе проспекта Маяковского и железнодорожной станции Минск-Южный. Иеромонах Никон (Воробьев) служил в Козыревской церкви, помогая епископу Минскому Феофану (Семеняко). Отец Никон был арестован в 1933 году и 5 лет пребывал в заключении в концлагере, затем вышел на свободу и после войны приобрёл широкую известность как духовник. Известны его письма духовным детям, которые несколько раз переиздавались под названием «Нам оставлено покаяние». Также священником Владимира Зваричем, настоятелем прихода в Прилуках Минского района, самостоятельно подготовлены документы, необходимые для канонизации о. Александра Юденича, который возглавлял прилукский приход в 20-30-е гг. ХХ ст.

По Витебской епархии сбором материалов занимается о. Владимир Горидовец. Проработано достаточно большое количество следственных дел, выбрано 12 кандидатов для канонизации. На данный момент завершается сбор документов, необходимых для их прославления. Проблема здесь в том, что, к сожалению, только на 2-х человек из названных 12-ти обнаружены фотографии, необходимые для написания икон.

В Гомельской епархии дело обстоит несколько сложнее: там пока нет ощутимых результатов, хотя работа ведётся о. Вадимом Кочаном.

В Новогрудской епархии работу проводил иеродиакон Агапий (Голуб), насельник Жировицкого Свято-Успенского монастыря: им выделено пять человек, священников, служивших в Новогрудской епархии в ХХ столетии, и собран необходимый материал.

П. «Ц.»: Занимает ли почитание новомучеников достойное место в церковном сознании. Можно ли про них, подобно первохристианским мученикам, сказать, что на их крови созидается наша Церковь?

О.Ф.: Безусловно, так сказать можно, потому что это соответствует правде жизни. То восстановление церковной жизни, которое мы наблюдаем в последние пятнадцать с небольшим лет, и которое последовало после празднования Тысячелетия Крещения Руси и, слава Богу, продолжается ныне, в духовном смысле проистекает из той величайшей жертвы, которую явили своей жизнью и мученической кончиной сонмы новомучеников и исповедников Русской Православной Церкви, в том числе и Беларуской Церкви, служившие в пределах нашей родной земли. Безусловно, благодаря их подвигу сегодня мы имеем возможность являться участниками возрождения церковной жизни, несмотря на многие проблемы, на многие трудности, которые встречаются на этом пути.

П. «Ц.»: Отец Феодор, сейчас всё больше появляется мнений, высказываний в церковной среде о том, что значительная роль в восстановлении Церкви принадлежит Сталину, который, дескать, скрыто симпатизировал православию, и, благодаря ему, последовало возрождение церкви в военные и послевоенные годы.

О.Ф.: С этим мнением я категорически не согласен. Сталин хотя и учился в Тифлисской духовной семинарии, но, как известно, был одним из вождей революции в России. Приняв власть в новообразованном советском государстве, он участвовал вместе со своими подручными в репрессиях, гонениях, в том числе и на Церковь. Те отдельные зигзаги, которые наблюдались в его отношении к Церкви и были связаны с частичной легализацией церковной жизни в СССР, начиная с 1943 года, объяснялись чисто политическими мотивами. Я убеждён в том, что он не был человеком верующим.

П. «Ц.»: Если мы вернёмся к теме войны, то текущий год был годом особого торжественного празднования 60-летия победы. И в связи с этим, в общественном, а также частично в церковном сознании утвердилось некоторое «однобокое» представление о войне, связанное именно с победой, тогда как на самом деле война явилась столкновением двух антихристианских режимов. И часто люди оказывались в ситуации, когда не могли решить, на чей стороне правда, и к какой стороне присоединится. Таким образом, возникло неоднозначное явление коллаборационизма. Согласны ли Вы с мнениями, что восстановление Церкви стало возможным в результате такой коллаборационистской политики?

О.Ф.: Церковь возродилась не благодаря политике коллаборационизма, Церковь, по существу, к этой политике не имела никакого отношения. Накануне войны, к лету 1939 года в Беларуси был закрыт последний православный храм из официально действующих, находившийся в Бобруйске. Затем два года официально в Беларуси нигде богослужение по чину Православной Церкви не совершалось. Было несколько катакомбных церквей, о них власти так и не узнали: одна в Гомеле, одна в Могилёве. Всего в СССР было около сотни с небольшим действующих храмов. Вместе с Местоблюстителем Патриаршего престола митр. Сергием (Старогородским) на свободе оставалось всего четыре правящих архиерея. Если бы не война, надо полагать, что советское государство окончательно могло бы расправится со священно- и церковнослужителями, ещё продолжавшими своё служение в России. Началась война. Немецкие оккупационные власти исключительно из политических соображений не препятствовали восстановлению церковной жизни на занятой территории. При этом они жестко контролировали процесс возрождения Церкви в годы оккупации. Когда Сталин увидел, что храмы восстанавливаются к западу от линии фронта, он также стал проводить политику, более лояльную по отношению к Церкви, руководствуясь, повторяю, чисто политическими соображениями: потому что Сталин не мог и не хотел оказаться для верующего народа хуже Гитлера. И вот, таким образом, и к востоку от линии фронта стали открываться храмы. Когда Беларусь была освобождена от немцев, Сталин, по той же причине не подвергал храмы массовому закрытию в первые послевоенные годы. Таким образом, можно сказать, что планы большевиков уничтожить Церковь рухнули, и в этом большую роль сыграла война, которая явилась наказанием Божьим за грех богоотступничества, который допустил наш народ.

П. «Ц.»: Давайте теперь обратимся к попыткам уничтожить Церковь не через массовые закрытия и преследования, а изнутри, например, через обновленчество, которое, как известно, именно с целью внутреннего подрыва Церкви было инспирировано органами ОГПУ. Сталин, в какой-то степени, использовал тот момент, что от него много зависело в Церкви, например, некоторые кадровые вопросы, опека со стороны определённых органов; и это не могло не повлиять на внутреннюю жизнь Церкви. Как Вы относитесь к такому явлению, в котором обвиняют Московскую Патриархию представители Зарубежной Церкви, как «сергианство»? Видите ли Вы реальное значение этого явления, и насколько правомерно вообще таким образом оценивать отношения священноначалия и государственной власти?

О.Ф.: Я не судья Московской Патриархии.

П. «Ц.»: Отец Феодор, мы бы хотели вернуться к военному периоду: многие участники возрождения церковной жизни того времени вынуждены были эмигрировать. Как Вы оцениваете это явление? Нас интересует, в частности, личность архиепископа Афанасия (Мартоса), который не только покинул Родину, но и перешёл в другую юрисдикцию.

О.Ф.: Про архиепископа Афанасия Мартоса я написал статью для «Православной энциклопедии», которая издаётся в Москве. Это был очень образованный, очень верующий человек. В время Второй Мировой войны он жил в Новогрудке, открыл там пастырские курсы, много сделал хорошего для беларуского народа своей церковно-исследовательской работой: известна его книга, которая имела несколько переизданий, “Беларусь в церковной, исторической и государственной жизни”, но летом 1944 года он вынужден был уехать в Германию, так как было понятно, что в Советском Союзе его ожидало тюремное заключение, ведь архиепископ имел непосредственное отношение к возрождению церковной жизни в Беларуси в том масштабе, который никак не мог удовлетворить коммунистов. Он уехал не по своей воле, а в результате тех обстоятельств, которые сложились. Потом он переехал в Южную Америку, служил в Буэнос-Айресе, где при его участии был построен очень красивый кафедральный собор. Там он написал свои воспоминания. Для меня архиепископ Афанасий останется человеком совести. Он очень переживал, что никогда не вернётся на Родину, часто вспоминал свои родные места, деревню Завитая на Новогрудчине. Это был человек с большой буквы. Это не принципиально, что владыка перешёл в другую юрисдикцию, всё-таки, Церковь одна – православная. А перешёл он, потому что хотел служить Богу.

П. «Ц.»: У нас на сайте было помещено Ваше интервью 1999 года, в котором говорилось о канонизации архиереев, в частности, митрополита Пантелеимона (Рожновского). Какие есть успехи в этом деле?

О.Ф.: Митрополит Пантелеимон (Рожновский) происходил из польской дворянской семьи. Он решил посвятить жизнь Богу, стал монахом. Как архимандрит, например, он возглавлял перенесение мощей преподобной Ефвросинии Полоцкой в 1910 г. из Киево-Печерской Лавры на родину, в Полоцк. Затем, за отказ от участвовать в полонизации Церкви в Западной Беларуси в 20-30е гг. он был подвергнут интернированию. Проживал в очень сложных бытовых условиях в Мелецком монастыре на Волыни, затем в Жировицком Успенском монастыре. В 1939 г. стал совершать архиерейское служение в Беларуси в период оккупации. При отступлении немцев владыка, против своей воли, был вывезен ими на Запад. Он пытался бежать, чтобы остаться на Родине, укрывшись в Жировичах, в монастыре, когда поезд проезжал через Слоним и делал там остановку. Владыка был уже немощен, и его без труда догнали и вернули в поезд. Он умер в 1950-м году. Человеком он, безусловно, был достойным, и, на мой взгляд, может быть канонизирован в числе исповедников за веру Христову.

П. «Ц.»: Ещё один вопрос касается дня празднования Собора 23-х новомучеников Минской епархии. По постановлению архиерейского собора, празднование памяти новомучеников назначено на 28 октября по новому стилю, но в церковной практике сложилась традиция отмечать этот праздник в ближайшее к 28-го октября воскресение. Какая, на Ваш взгляд, более соответствующая дата?

О.Ф.: Надо праздновать в ближайшее воскресение к тому дню памяти, который установлен собором. В этом году 28 октября выпадает на пятницу, значит, мы переносим празднование на воскресение, т.е. 30 октября. Потому что в воскресный день в храме людей очень много, и, естественно, это событие приобретает больший церковно-общественный резонанс, чем если бы мы служили в пятницу. Так же и в России память новомучеников Российских переносится на ближайший ко дню памяти воскресный день.

П. «Ц.»: Отец Феодор, через несколько дней, на праздник Казанской иконы Божьей Матери, у Вас будет 11 лет со дня хиротонии. Но и до того, как стать священником, Вы активно участвовали в жизни Церкви, работали в епархии референтом по вопросам истории. На Ваших глазах прошло возрождение Церкви, Вы сами в этом процессе участвовали. Какие ожидания были у Вас? Что принесли эти годы – радость или разочарования? Как Вы оцениваете этот период?

О.Ф.: Любой исторический процесс является противоречивым по своей сущности, в том числе, и процесс восстановления церковной жизни в Беларуси. С одной стороны, безусловно, радует то, что видишь за эти последние годы, когда строится множество храмов, открывается множество приходов: количество действующих приходов в Беларуском Экзархате превышает то число церквей, которое было в пределах Беларуси после Второй Мировой войны: их было 1044, сейчас около 1200 с небольшим; радуешься восстановлению духовных школ, тому, что многие люди пришли за эти годы в Церковь, поверили в Господа. Но с другой стороны, есть и отрицательные черты, характеризующие нашу жизнь, связанные с тем, что мы живём в обществе, в котором по-прежнему, а может ещё и в большей степени, нарастает безбожие. И вот эта разница с каждым годом усугубляется, и по-прежнему сохраняется угроза новых гонений, новых преследований Церкви Христовой, которая не от мира сего.